Смотреть больше слов в «Современной энциклопедии»
ПЛЕВИЦКАЯ Надежда Васильевна (1884-1940), эстрадная певица (меццо-сопрано), исполнительница русских народных (гл. образом городских) песен. После 1920... смотреть
ПЛЕВИЦКАЯ Надежда Васильевна (1884-1940), российская эстрадная певица (меццо-сопрано). Исполняла русские народные, главным образом городские, песни. После 1920 за рубежом.<br><br><br>... смотреть
- Надежда Васильевна (1884-1940) - российская эстрадная певица(меццо-сопрано). Исполняла русские народные, главным образом городские,песни. После 1920 за рубежом.... смотреть
Настоящее имя: Винникова Надежда ВасильевнаИсточники:• Алексеев А.Д. Литература русского зарубежья. Книги 1917-1940: Материалы к библиогр. / ИРЛИ; Отв.... смотреть
(1884-1940) - эстрадная певица (меццо-сопрано). Род. в Курской губ., в многодетной крестьянской семье. Два года была послушницей в Троицком мон. в Курске, затем покинула обитель, работала в бродячем цирке, а вскоре, не имея муз. образования, но отличаясь несомненным талантом, стала проф. артисткой. Выступала в составе труппы "Шато-де-флер", пела в ресторанах, напр., в знаменитом московском "Яре". После триумф. выступления в 1909 на благотворит. концерте в Нижнем Новгороде совместно с Л. Собиновым и Н. Фигнер была приглашена петь в Большом зале Моск. консерватории. Неоднокр. выступала в Царском Селе, где произвела сильное впечатление на Николая II, ставшего поклонником ее таланта. Исполняла гл. обр. песни эпич. характера - "Варяг", "Среди лесов дремучих", "Шумел, горел пожар московский" и др. Характ. чертой ее творчества было сочетание драматич. дарования с вокальным иск-вом. Современники называли П. "курским соловьем". <p class="tab">В 1914 добровольно поехала на рос.-герм. фронт в Вост. Пруссию в кач-ве сиделки Николаевской общины. Во время гражд. войны сначала находилась на территории, занятой красными, выступала с концертами. В 1919 была пленена Корниловской дивизией, стала женой ее начальника - Н. В. Скоблина, с к-рым связала свою дальнейшую судьбу. Оказавшись в эмиграции, гастролировала во Франции, Бельгии, США, Германии, Польше и др. странах, выступала гл. обр. перед соотечественниками. Исключит. популярностью пользовалась ее песня "Замело тебя снегом, Россия". </p><p class="tab">В 1930 П. и ее муж были завербованы сов. разведкой, начали сотрудничать с иностр. отделом ОГПУ (в агентурной переписке П. упоминалась под псевд. "Фермерша"). П. имела отношение к скандальным похищениям из Парижа деятелей рус. воен. эмиграции, организованным Н. В. Скоблиным. После похищения в 1937 пред. РОВСа ген.-лейт. Е. К. Миллера П. была арестована франц. контрразведкой. Содержалась в Парижской тюрьме "Пти-Рокетт". Была признана виновной в инкриминированных ей преступлениях и приговорена франц. судом к 20 годам каторги. Наказание начала отбывать в каторжной тюрьме г. Ренна, где скончалась в сент. 1940. Похоронена на гор. кладбище в общей могиле. </p><p class="tab">Соч.: Дежкин карагод: Воспоминания. СПб., 1994. </p><p class="tab">Лит.: Нестьев И. В. Звезды русской эстрады. М., 1974; Прянишников Б. В. Незримая паутина ВЧК - ОГПУ - НКВД против белой эмиграции. СПб., 1993.</p>... смотреть
28.09/10.10.1884 - 5.10.1940), русская певица (меццо-сопрано). Основоположница в России исполнительского жанра народной песни. Собрала, обработала и исполнила около 800 народных песен. Первая исполнительница песен "Ухарь купец", "Помню я еще молодушкой была", "Хас-Булат", "Лучинушка", "Замело тебя снегом, Россия", "Русь родная". В репертуаре - широчайшая палитра обрядовых, казачьих, городских народных песен. Среди близких друзей и творческих соратников Плевицкой были Л.В. Собинов, Ф.И. Шаляпин, С.В. Рахманинов, К.С. Станиславский, В.И. Качалов, С.Т. Коненков. После 1920 в эмиграции. В 1996 вновь открытой планете присвоено имя Плевицкая.... смотреть
1884—1940) Эстрадная певица (меццо-сопрано). Исполняла русские народные, главным образом, городские песни. После 1920 года жила за рубежом. Они вряд ли бывают «простыми» — простые, провинциальные девушки, многого добившиеся в жизни, отринувшие свою среду. Напрасно народные радетели пытаются представить нашу героиню этакой «доброй русской бабой», «матрешкой», наивно распахнувшей голубые глуповатые глаза. Надежда Васильевна если и воплощает в чем-то русский характер, то уж вовсе не в открытости и слезливом сострадании встречному-поперечному, а, скорее, — в хитроватой смекалке, в желании не упустить «жар-птицу», в отчаянном, часто неоправданном риске — «пан или пропал» В селе Винниково под Курском половина жителей носила фамилию Винниковы, что, понятно, указывало на их что ни на есть «аборигенское» происхождение. Да и уклад жизни, нравы не менялись уже, по крайней мере, лет пятьсот. На жатве полагалось работать до седьмого пота, потому что в поле собиралось все село, и исподволь шла «приценка» — какой жених посильнее да какая девка поздоровее, чтоб не стыдно было в дом привести. Надя, как и все голенастые ее ровесницы, старалась в грязь лицом не ударить, с тринадцати лет ворочала мешки в пять пудов, готовилась стать «сокровищем в доме». Впрочем, детство у Дежки (так звала девочку мать) было раздольное, с типичными деревенскими развлечениями и радостями — троицыными гуляньями, пасхальным куличом, безглазой от воды деревянной куклой, которую принес ручей. В начальную школу Надю Винникову отдали по ее слезной просьбе, но особенно об учебных успехах не заботились — добро бы, удачно вышла замуж. Уж когда в ее юную головушку вселилась мысль — сломать привычные каноны, изменить образ жизни, — неясно. Только в год смерти отца — 1897-й — упросила Дежка мать отвезти ее в монастырь. Чтобы постричься в монахини, нужно было прожить, неся послушание, не меньше трех лет. Поначалу Надя и не представляла себе другого будущего, усердно соблюдая монастырский устав. Но едва ей исполнилось шестнадцать, как «лукавый бес», так писала сама Плевицкая, смутил ее душу, и «душа забунтовала». И забунтовала она до такой степени, что юная послушница сменила рясу на купальник цирковой артистки, причем сделала это так неожиданно и непосредственно, что никто из монастырских сестер не успел опомниться. На пасхальной неделе Надежда забрела в балаган, да и осталась там навсегда. Правда, в тот первый раз «беспутную» дочку все же отыскала мать, а поскольку возвратить в монастырь богохульницу не представлялось возможным, Надежду водворили в родную деревню, попытались выдать замуж, да безуспешно. Во второй раз побег Дежки удался — она приехала к родственникам в Киев и незаметно исчезла, поступив в ресторанный хор некой Липкиной. Петь ее поставили в пару с голосистой, но вечно фальшивившей Любой, поручив, таким образом, Надежде следить за музыкальной чистотой романсов. Учениц в хоре Липкиной держали в «ежовых рукавицах», не пускали самостоятельно гулять по городу, учили достаточно строго и после окончания программы, покормив, немедленно гнали спать. И хотя программа заканчивалась в два часа ночи, по-ресторанному это считалось рано. Как назло, хор вскоре отправился на две недели в Курск. Там и состоялась «историческая» встреча с родными (город все-таки был маленьким), результатом которой стали причитания матери о «непутевой» дочке, милостивое прощение и разрешение, в конце концов, стать «ахтеркой». Началась новая жизнь Дежки — кафешантанной певицы, и неизвестно, куда бы привели ее ресторанные страсти, кабы руководительницу хора Липкину… не украли. Да-да, украли. Богач-перс увез Липкину на своей яхте в Баку. А хор развалился. Надежда пристроилась в гастролировавшую в Киеве польскую танцевальную труппу, что расценивалось совсем неплохо. Сам Нижинский порой ставил с той труппой спектакли. В письмах к матери Дежка растолковывала, что такое балет и как она его «одолевает», а заодно в одном из посланий мимоходом попросила Надежда благословения на брак с солистом труппы Эдмундом Плевицким. Так и стала Надя Винникова носить звучную фамилию Плевицкая. Польский ангажемент продлился недолго, в одну неудачную поездку по украинским городам директор прогорел и тайно скрылся, что само по себе не было такой уж редкостью. Артисты, как водится, разбрелись по другим коллективам, а Надежда с мужем поступили в труппу Манкевича, который ничем не прославился, но с его помощью Плевицкая, наконец, попала в Санкт-Петербург, правда, не на сцены «больших и малых театров», а на эстраду загородных ресторанов, но здесь появлялся шанс быть «увиденной», замеченной. Отсюда наметился прямой путь в Москву, где по тем временам имелся настоящий спрос на тот жанр, которым владела Плевицкая. «Яр» — фешенебельное заведение, куда купцы приезжали порой с женами, — ресторан, ставший местом, где талант певицы оценили по достоинству. Устраивавший благотворительный концерт Леонид Собинов пригласил Плевицкую спеть на одной с ним сцене. Успех был грандиозный. С 1909 года, как считала сама Плевицкая, начался ее «путь с песней». Слава Плевицкой в России начала века была огромной. Ей стоя аплодировали переполненные залы консерваторий и театров. Ее окружали толпы поклонников и море цветов. Однажды после выступления в Эрмитаже фанаты ринулись к певице, и она едва не заплатила жизнью за необычайную популярность. Только вовремя образованная цепь студентов вокруг Плевицкой спасла артистку от растерзания. Она кое-как добралась до автомобиля, где уже дрожала в самом жалком виде ее помощница Маша, приговаривая: «Ужасти, какой у нас успех. Ужасти». «Курским соловьем» ее называл Николай II. Плевицкая была, что называется, придворной певицей. Мода на все народное, «мужицкое» воплощалась в том, что Надежду Васильевну не только часто приглашали на концерты прямо во дворец, не только щедро одаривали, но саживали как-то «запросто», по-домашнему, к царскому столу «за чаи», побеседовать с великими княжнами. Плевицкая, вероятно, должна была символизировать близость императорской фамилии к своему народу, а дети, считалось, получали достойное воспитание, знакомясь с талантливыми крестьянками. Высочайшее признание открыло для Плевицкой двери многих элитных салонов. Меценат Мамонтов познакомил Надежду Васильевну с Ф. Шаляпиным. В первый же вечер великий певец выучил с Надеждой Васильевной песню — «Помню я еще молодушкой была». На прощание Федор Иванович обхватил певицу своей богатырской рукой и сказал: «Помогай тебе Бог, родная Надюша. Пой свои песни, что от земли принесла, у меня таких нет, — я слобожанин, не деревенский». Возможно, эти немного слащавые слова придуманы самой Плевицкой, поскольку они приведены в ее воспоминаниях. Но то, что Надежда Васильевна заинтересовала своим пением многих людей искусства — факт неоспоримый. Даже такие потомственные художники, как А. Бенуа, не устояли перед соблазном растащить «народные приемчики» Плевицкой в свои произведения. Бенуа, написавший либретто к опере «Петрушка» Стравинского, включил номер «Ухарь-купец» в текст, находясь под непосредственным воздействием популярной песни Плевицкой. Певица надолго вперед определила манеру пения русских песен на эстраде, она на десятилетия стала единственным исполнительским образцом. Ее прослушивали на пластинках, когда самой певицы уже не было в живых, анонимно использовали ее репертуар. Вокруг ее имени, конечно, часто возникали споры. Некоторые считали, что у Плевицкой придуманная, кабацкая манера исполнения народных песен, уместная лишь под рюмочку крепкой водки. Но сила воздействия Плевицкой на музыкальную культуру России оказалась очень велика. Стоит только перечислить песни, которые Плевицкая первой принесла в массовое исполнение: «Дубинушка», «Есть на Волге утес», «Из-за острова», «Среди долины ровныя», «По диким степям Забайкалья», «Калинка», «Всю-то я вселенную проехал», «Лучинушка», «Славное море, священный Байкал», «Липа вековая»… Не правда ли, это практически весь репертуар народных песен, которым владеет современный русский человек, не особенно интересующийся фольклором? «Я артистка, и пою для всех. Я — вне политики», — не раз говорила Надежда Васильевна. Родись она в другое время, возможно, подобное заявление и было бы правдой. Но она была слишком знаменита, слишком многое получила от сильных мира сего и в силу характера слишком «публична», чтобы остаться в стороне от социальных передряг. По натуре своей Плевицкая была чрезвычайно активной женщиной, а иначе она не смогла бы приобрести такой высокий общественный статус, но эта же чрезмерность и сгубила ее. Не сразу… Постепенно втягивалась она в катастрофу революционных потрясений. Еще во время Первой мировой войны Плевицкая в порыве патриотизма оставила сцену и отбыла на фронт санитаркой. И в Гражданскую она прошла с белой гвардией крестный путь до Крыма, потом 14-тысячная русская армия была вывезена на кораблях в Дарданеллы. Вместе с белым воинством покинула Россию и Плевицкая. Рассказывают, будто однажды от расстрела большевиками Надежду Васильевну спас молодой генерал Скоблин и будто с тех пор между ними начались любовные отношения. Надо сказать, что с первым мужем Плевицкая прожила так недолго, что о нем можно было бы вовсе не упоминать, если бы у певицы не осталась на всю жизнь прославленная ею же фамилия и если бы Надежда Васильевна на долгие годы не сохранила бы с ним дружеские, теплые отношения. Вторым мужем Плевицкой в тяжелые годы эмиграции стал Николай Владимирович Скоблин. Они осели в Париже, растерянные, разоренные. Для исполнительницы народных песен, имевшей тысячную аудиторию, это была подлинная трагедия. Только обычная деловитость и хватка спасли Надежду Васильевну. Она-таки в отличие от многих, опустившихся на самое дно, смогла приобрести дом, смогла зарабатывать, смогла держаться «на плаву». Она даже организовала гастроли в Америку, где с радостью была встречена Рахманиновым, написавшим для Плевицкой аккомпанемент одной из песен и хлопотавшим о записи пластинки русской певицы. Но она не избежала участи тех несчастных, которые ради привилегии вернуться в Россию вступили на скользкий путь шпионства, интриг, преступления. В истории Плевицкой многое неясно — свое слово еще должны сказать исследователи, но ситуация складывалась, как дурная криминальная драма. Муж Надежды Васильевны входил в руководство Российского Общевойскового Союза (РОВС), организации весьма темной и доставлявшей французской полиции, как и прочие русские эмигрантские объединения, множество хлопот. В ночь с 23 на 24 сентября 1937 года он неожиданно исчез, вместе с ним пропал и «вождь» РОВС, генерал Миллер. Судьба этих двух белых генералов неизвестна до сих пор: были ли они убиты, бежали ли в СССР или работали на фашистскую разведку и пропали в Германии. Спустя несколько дней по этому делу была арестована Плевицкая. В декабре 1937 года в Париже состоялся процесс, на котором бывшая русская певица была обвинена в соучастии в похищении генерала Миллера и, по-видимому, — в шпионаже. Приговор вынесли суровый — двадцать лет каторжных работ. Так, «курский соловей» стал узницей в чужом французском городе Рени. В тюрьме Плевицкая впала в депрессию. Она почти не ела, иногда что-то писала и порой тихо, негромко пела. Молясь, она падала перед иконостасом и лежала, пока ее силой не отрывали от холодных церковных плит. Какие грехи замаливала эта в прошлом великолепная победительница? Может, сожалела о том, что когда-то убежала из монастыря и вступила на суетливый путь мирского успеха? Весной 1940 года она попросила пригласить к ней в камеру священника-духовника. А 5 октября она неожиданно, загадочно и странно умерла в своей камере. Франция к тому времени уже была оккупирована фашистами. И очень скоро немецкое гестапо эксгумировало труп Плевицкой и подвергло его тщательному обследованию. Для чего понадобилось это? К чему нужен был химический анализ? Какая тайна скрывается за действиями гестапо? Государственная?.. Политическая?.. Известно одно: тело в ящике было отвезено на кладбище и вновь закопано, но уже в общей могиле. В 1915 году, восхищаясь Плевицкой, одна из газет написала: «Сейчас в большую моду входит Н. Плевицкая, гастролировавшая в „Буфф“ и получившая имя певицы народной удали и народного горя. Карьера ее удивительна… Прожила семь лет в монастыре. Потянуло на сцену. Вышла за артиста балета. Стала танцевать и петь в кафешантанах, опереттах. Выступала с Собиновым и одна… В „Буфф“ среди сверкания люстр пела гостям русские и цыганские песни… Какой прекрасный, гибкий, выразительный голос. Ее слушали, восторгались… И вдруг запела как-то старую-старую, забытую народную песню. Про похороны крестьянки. Все стихли, обернулись… В чем дело? Какая дерзость… Откуда в „Буфф“ гроб?.. „Тихо тащится лошадка, по пути бредет, гроб рогожею покрытый на санях везет…“ Все застыли. Что-то жуткое рождалось в ее исполнении. Сжималось сердце. Наивно и жутко. Наивно, как жизнь, и жутко, как смерть…»... смотреть
ПЛЕВИЦКАЯ Надежда Васильевна (1884-1940) - российская эстрадная певица (меццо-сопрано). Исполняла русские народные, главным образом городские, песни. После 1920 за рубежом.<br>... смотреть
Плеви́цкая Надежда Васильевна (урождённая Винникова) (1884, село Винниково, близ Курска, 1940, Эльзас), эстрадная певица (меццо-сопрано), исполнитель... смотреть
ПЛЕВИЦКАЯ Надежда Васильевна (1884-1940), российская эстрадная певица (меццо-сопрано). Исполняла русские народные, главным образом городские, песни. После 1920 за рубежом.... смотреть
ПЛЕВИЦКАЯ Надежда Васильевна (1884-1940) , российская эстрадная певица (меццо-сопрано). Исполняла русские народные, главным образом городские, песни. После 1920 за рубежом.... смотреть
(урожд. Винникова) Надежда Васильевна (1884, с. Винниково Курской губ. - возможно, 1941, Франция) - рус. эстр. певица (меццо-сопрано). Росла в ... смотреть
(7.9.1884, с. Винниково, Курской губ. 21.9.1941, Ренн, Франция) певица (меццо-сопрано), исполнительница народных песен. Отец отбывший службу солдат, Надежда пятый ребенок в трудолюбивой, богобоязненной крестьянской семье. Через всю жизнь Дёжка, так звали ее в детстве, пронесла воспоминания о деревенских буднях и праздниках, -о хороводах, гуляньях, обрядах. Выплакав у родителей разрешение учиться, закончила три класса церковно-приходской школы. В 14 лет была отдана в монастырь в качестве прислужницы, после испытательного срока и денежного взноса ей предстояло пострижение в монахини. Свободолюбивая и своенравная, девочка не ужилась в монастыре. Посланная по делам в Курск, сбежала, прельстившись стоявшим на площади балаганом. Уже примеряла «роскошное» голубое платье в блестках, тренировалась в хождении по канату, но... после недолгих поисков ее нашли и со скандалом водворили в семью. Отправили к старшей сестре в Киев, где она оказалась в хоре Л.Липкина, который выступал в летних садах и кафешантанах юга России. Своей первой «учительницей» называла солистку хора А.Липкину, исполнявшую народные песни. Начала понемногу солировать сама, но хор вскоре распался. Поступила в польскую балетную труппу Штейна, где познакомилась и вышла замуж за бывшего танцора Варшавского казенного театра Эдмунда Плевицкого (1902). С 1903 вместе с мужем в труппе Минкевича, летом работавшей в Петербурге. Выступала в шантанах с модными цыганскими романсами, но вскоре по совету Минкевича перешла на русские бытовые песни. С этим репертуаром была приглашена в московский Яр (1908-9). Киевский журнал «Подмостки» посвятил ей статью под названием «Звезда русского кафешантана» (1909, № 7). «Силой своего дарования Плевицкая держит весь зал нужно не забывать, что есть зрительный зал кафешантана», писал автор. Выступление в ресторане Наумова на Нижегородской ярмарке летом 1909 определило дальнейшую судьбу певицы. Она пела драматическую песню «Ухарь-купец» и грустную повесть деревенских похорон «Тихо тащится лошадка». Случайно присутствовавший на одном из выступлений Л.Собинов оценил стихийный дар певицы и пригласил П. участвовать вместе с ним в благотворительном концерте. В сентябре в разгар великосветского сезона П. с триумфальным успехом пела в летнем театре Ялты. С кафешантаном было покончено.П. начала выступать в самых престижных столичных концертных залах, гастролировала по стране; пела в Царском Селе, в Мариинском театре в присутствии императорской фамилии; в Эрмитаже давала концерты «военно-патриотической» песни для офицеров московского гарнизона. Стала кумиром армейских кругов, была принята в великосветских салонах. Огромные гонорары, роскошные туалеты, бриллианты контрастировали с ее репертуаром. Ей тактично передали совет царя «одеваться поскромнее». В родном Винникове в 1911 была куплена часть помещичьей земли, выстроен дом, где П. отдыхала летом. У нее появилось множество подражательниц (М.Комарова, М.Лидарская), но ни одной из них не суждено было повторить П. Война застала П. на отдыхе в Швейцарии. С осени 1914 она на фронте (Вильно, Ковно), давала концерты в пользу Красного Креста, работала сиделкой в дивизионном госпитале: «притерпелась и к ранам и к лишениям. Сплю на соломе, в душной хате, на полу, не раздеваясь», писала она в письме. В боях погиб любимый человек, считавшийся ее женихом (с Э.Плевицким она рассталась). Вернулась с фронта в сильном нервном потрясении. После некоторого перерыва снова начала концертировать, по отзывам критиков, ее исполнение стало тоньше, одухотвореннее, строже, Еще в 1913 сменила концертные платья на подлинный костюм крестьянки Курской губернии. Среди ее почитателей Ф.Шаляпин, В.Качалов, И.Москвин, А.Кугель; пела в доме К.Станиславского. Попав в водоворот гражданской войны, П., далекая от политики, оказывалась то по одну, то по другую линию фронта. В 1918 пела в революционном Курске, в Одессе в одном концерте с другой звездой эстрады И.Кремер, впоследствии тоже эмигранткой. Вместе с мужем, офицером Э.Левицким командиром взвода Красной армии П. была взята в плен частями деникинской армии (1919). Левицкий, мгновенно переметнувшийся к деникинцам, вскоре бросил жену на произвол судьбы. Вместе с офицерами деникинской армии П. отплыла в Турцию, жила в Галлиполийском лагере, давала концерты. Здесь произошло ее обручение с молодым генералом Н.Скоблиным. В 1922 молодожены обосновались в Париже, купили небольшой дом в предместье.П. много гастролировала, пела в Берлине, Белграде, Софии, Бухаресте. В 1926 состоялись триумфальные гастроли в США, собравшие весь «русский Нью-Йорк». П. позировала С.Коненкову, который лепил ее бюст. Пением П. восторгался С.Рахманинов, с аккомпанементом которого записана на пластинку русская народная песня в исполнении П. «Белолицы, румяницы вы мои... В эмиграции П. выходила на эстраду только в русском национальном костюме. Выступление заканчивала обычно песней «Занесло тебя снегом, Россия», неизменно вызывавшей слезы у слушателей. Выросшая на русской почве («курский соловей»), она остро тосковала по России. Тоска звучала в ее песнях «чарующих, русских, черноземных». Французского языка она так и не освоила, круг знакомых был довольно узким в основном русская военная диаспора. В Париже пела в ресторане «Большой Московский Эрмитаж», разрисованном боярами и тройками, с русской кухней. Здесь выступали А.Вертинский, Ю.Морфесси, иногда хор цыган, играли оркестры, в том числе оркестр балалаечников. Среди посетителей, кроме русской эмиграции, богатые американцы и др. иностранцы, которых манила русская «экзотика». Вертинский вспоминал, что П. привозил на автомобиле «скромный и даже застенчивый» генерал Скоблин, выглядевший «забытым мужем у такой энергичной и волевой женщины». Ничто не предвещало трагедии, разразившейся осенью 1937. Одновременно с исчезнувшим руководителем Русского общевоинского союза (РОВС) генералом Е.Миллером, заменившим на этом посту похищенного в 1931 генерала А.Кутепова, пропал Скоблин. Было неопровержимо доказано, что именно он организовал похищение Миллера по заданию советской разведки. Скоблину удалось скрыться. Он навсегда исчез из жизни П* привлеченной к делу сначала в качестве свидетельницы, а вскоре как соучастницы. На суде, все детали которого подробно обсуждались в прессе, П. упорно отрицала свою вину, всячески выгораживала мужа. Суд приговорил 53-летнюю певицу к 15 годам каторжной тюрьмы, где она скончалась в одиночестве, забвении, нищете после 4 лет заключения. В Колумбийском университете НьюЙорка хранятся 6 толстых тетрадей, исписанных крупным угловатым почерком, чернилами и карандашом, тюремный дневник П., в котором она продолжала утверждать о своей невиновности. Созналась лишь перед смертью священнику на исповеди и не оставившему ее адвокату. Уже в ходе судебного процесса восхищение, почитание сменились ненавистью к «убежденной большевичке», но П. никогда таковой не была. Скорее всего, ее поступками руководило отсутствие каких-либо убеждений, самоотверженная любовь к мужу, а также «звездное» пристрастие к безбедному существованию (на суде было доказано, что ее расходы более чем в 10 раз превышали гонорары). П. не была красива яркие черные глаза выделялись на деревенском широкоскулом лице с большим ртом и слегка вздернутым носом. Внешность служила объектом для карикатуристов, высмеивавших «фабрично-кухарочную певицу». Музыкальные критики указывали на слабые вокальные данные, отсутствие «школы», музыкального образования, неразвитый вкус. Но все это не помешало П., выросшей в русском кафешантане, стать кумиром не только самой широкой публики, но и элитарных, высокообразованных кругов. «По мне ...не считайте П. певицей, отрицайте у нее голос не все ли равно? Дело в том, что она чарующе прекрасно сказывает народные песни и былины... и я вижу, чувствую «калужскую дорогу» с разбойничками, и словно обоняю братину зелена вина, которую пьет-не-перепьет ухарь-купец. Песни П. для национального самосознания и чувства дают в тысячу раз больше, чем все гунявые голоса гунявых националистов, взятых вместе», писал театральный критик А.Кугель. При всем художественном несовершенстве многих песен, отмеченных примитивностью напевов, сентиментальностью, слезливостью текстов, стихийный дар П. окрашивал их подлинным, глубоким драматизмом. С годами она научилась владеть своим небольшим от природы голосом, гибким и сочным меццо-сопрано, передавать им сотни оттенков и настроений. Задушевный полушепот переходил в удалые деревенские выкрики (почти «белый звук»), мягкие приглушенные тембры сменялись драматически обостренными, резкими. Присущее П. мастерство речитатива, насыщенного правдой чувств, сравнивали с шаляпинским. При этом естественность «сказа», декламационность, драматизм общего рисунка органически сочетались с музыкальной напевностью, свойственной устной деревенской традиции. Романтические баллады, раздольные русские песни, сентиментальные городские шлягеры переплавлялись в недрах ее души и таланта, создавая «иллюзию русской силы, русского простора, русской хватки и порой скорби, что в ней лучше всего». Покоряла (а в эмиграции особенно) ее великолепная русская речь, особый южнорусский, звонкий говор. Выразительные руки, запечатленные в скульптуре Коненкова, дополняли впечатление. Пальцы, как-то по-особому сцепленные, страдали, шутили, смеялись. Умела быть вовремя неподвижной, вовремя двинуться с чисто русской степенностью и природным изяществом. Репертуар П., широкий и разнообразный, представлен в различных нотных изданиях. Более 60 песен записаны на пластинки. Среди них песни эпического склада «Есть на Волге утес», «Славное море, священный Байкал», «Дубинушка», «Из-за острова на стрежень»; исторические повествования «Варяг», «Среди лесов дремучих»; песни народной печали «Умер, бедняга, в больнице военной», «Когда на Сибири займется заря.,.», «Мучит, терзает головушку бедную...»; «городские» песни малоизвестных композиторов В.Бакалейникова, своего аккомпаниатора А.3аремы (его песня «Шумел, звенел пожар московский» десятилетиями сохранялась в репертуаре П.). Исполняла она и песни веселые, танцевальные, удалые «Калинка», «Всю-то я вселенную проехал», «Ах, ты сад, виноград...», «Во селе Покровском» и др. В первые годы концертирования продолжала исполнять модные цыганские песни «Ну, быстрей летите, кони...», «Пожалей ты меня, дорогая...» и др. Были в репертуаре и песни ее собственного сочинения («О, Русь!», «Золотым кольцом сковали...» и др.) нехитрые стихи неизвестных авторов положены П. на собственный простой напев. Репертуар певицы вызывал споры. Этнографы, фольклористы обвиняли ее в спекуляции на фольклоре, отрицали народность ряда ее песен. Прислушиваясь к критике, П. с конца 1913 ввела в репертуар старинные хороводные, свадебные песни («Во пиру была» и др.). И все-таки наибольший успех в ее исполнении имели мелодраматические баллады «лубочного» содержания: «Ухарь-купец», «Стенька Разин и княжна» и им подобные. В эмиграции пользовалась в основном проверенным, сложившимся в России, репертуаром. Стремилась строже подходить к своим песням, отказывалась от проходных, случайных типа «Маруся отравилась.,,», «Чисто русский» репертуар был в особой цене, если учесть, что в парижском Эрмитаже рядом с ней выступали великолепный исполнитель цыганских песен, романсов Ю.Морфесси и изысканный А,Вертинский со своими драматическими ариэтками. Для многих П. была больше, чем артистка, она «воспоминание о прекрасной сказке зеленых полей России». В эмиграции выпустила автобиографические книги: «Дёжкин карагод» (Берлин, 1925) и «Мой путь с песней» (Париж-Берлин, 1930).... смотреть